Read this article in Russian below | Читать на русском
Russia’s full-scale invasion of Ukraine has been accompanied by a clampdown on independent media. The use of repressive tools such as the ‘foreign agent’ law and blocking of opposition sites and platforms has escalated dramatically with the invasion. The Russian state has increasingly turned to physical repression amid rising fears of a general mobilisation and economic collapse. In this context, at least 200,000 Russians are estimated to have fled the country. This includes almost all of Russia’s independent journalists and activists, whose opposition to the war exposes them to state intimidation and even prosecution. This threat is encapsulated in a recent law criminalising ‘fake news’, which makes referring to the war as a ‘war’ rather than the official designation of ‘special military operation’ punishable by up to 15 years in prison.
Russian journalists working abroad face challenges in gathering information on what is happening in Russia - particularly outside major cities - and in gathering financial support. Even abroad they face significant political risks - the Russian government has recently opened criminal investigations into several prominent journalists accused of ‘discrediting’ the army. Financially, journalists are constrained by the effect of sanctions on transferring money from Russia, as well as platforms such as YouTube preventing Russians monetising content on their websites.
Despite the significant risks and obstacles they face, Russian journalists continue to cover the war, investigate political developments in Russia and use all available media channels to communicate with the Russian public. Although vastly overmatched by the reach, volume and financial power of state media, journalists are exploring new ways to reach Russian audiences, innovating in their methods and messaging.
What are the prospects for opposition?
Sources of optimism in the current Russian media landscape are hard to find. Still, some hope may be detected in the gaps that persist in the system of Russian state censorship and propaganda, and the ways journalists and activists are already exploiting them.
Russian media censorship can be seen as a ‘numbers game’. That is to say, it is focussed on making accessing independent media difficult and sufficiently risky to discourage most of the population from seeking it out. Even now, Russia’s leadership is not aiming to totally suffocate the media landscape by cutting off the country from the outside world. The state has taken complete control of all traditional media channels - television, radio and print media - but the internet appears to remain underestimated and poorly understood by Russia’s gerontocratic leadership. Digital media have become a refuge for opposition, despite increasing censorship and surveillance online. While Meta (owner of Instagram, Facebook and WhatsApp) has been declared an ‘extremist organisation’, outlets such as YouTube (owned by Google’s parent company Alphabet), WhatsApp (owned by Meta but not affected by the ban) and Telegram (a messaging platform which is used extensively by opposition media despite questions over its security) remain freely accessible. Instead of total censorship, measures such as the ‘foreign agent’ law aim to make it increasingly difficult for independent media to operate. The law requires all so-called ‘foreign agents’ to preface their publications (including all posts on social media) with a now notorious statement professing their new status. The law imposes onerous financial reporting requirements on ‘foreign agents’ and massively restricts their ability to attract advertising revenue. Other restrictions, like the blocking of news outlets such as Meduza, make it impossible to access these sites without a VPN. Meta’s extremist organisation status could potentially be used to prosecute Facebook and Instagram users.
Although unable to compete with state propaganda (particularly state television channels) in terms of audience numbers, independent media outlets - such as agentura.ru, Proekt and Mediazona - still operate. These outlets are continuing to investigate and publish information about the war and domestic political developments in Russia. In the first days of the war, Russian independent media even became far more ‘mainstream’ as Russian audiences turned to independent media to fill the information gap left by state media. As that wave of public opposition has subsided amidst escalating repression, Russian independent media finds itself in an indeterminate position. Although it cannot displace state media from its central position in the Russian media landscape, Russian independent media nevertheless continues to reach millions. The question, then, is how can independent media best use what space is left to it to counter Russian state disinformation and provide people with more varied and evidence-based journalism.
Values-based opposition
Efforts to expose the lies of Russian propaganda face overwhelming odds given state media’s financial resources and the increasing sophistication of disinformation techniques in Russia. At the beginning of the war, the Russian Ministry of Defence even launched its own ‘fact-checking’ Telegram channel in order to further spread disinformation. Independent journalists’ efforts to fight state disinformation are nevertheless yielding important results: for example in the case of the ‘crucified boy’ story in 2014 or, more recently, ‘Babuska Z’. However, a growing body of evidence suggests that responding to disinformation is insufficient to reduce the dominance of state media in Russia.
Alongside efforts to provide audiences with factual, accurate information, journalists can also combat disinformation at the level of values – as argued by academic Ilya Yablokov at a recent ODI event – and so provide a positive alternative to the narratives and falsehoods of state propaganda. Outlets such as Holod Media are already publishing pieces on subjects including feminist activism in Russia and the experiences of non-ethnic Russians. Such articles show how independent media can offer a more progressive, egalitarian and tolerant alternative to the increasingly conspiratorial and nationalist content of state media. Similarly, opposition figures regularly use YouTube to publish both politically oppositional and more broadly ‘alternative’ content and - as in the case of popular figures such as Katerina Gordeeva, Ekaterina Shulmann and Yuri Dud - are watched by millions of viewers. One of Dud’s most popular films, Kolyma - Birthplace of Our Fear, which directly criticises state-endorsed historical narratives about the Stalinist era, has been watched over 27 million times.
Despite these successes, independent journalists face challenges in reaching audiences beyond a core liberal opposition. Journalists will have to continue to explore current issues and to tell stories which speak to those outside their primary audience - for example, by finding ways of appealing to older, non-urban or less-educated audiences. Meduza, based in Latvia since 2014, has worked hard to stay connected with its readers - for example, by organising video calls and encouraging dialogue between its editorial board and readers. Again, while they may not be able to match state media’s reach, independent journalists may nevertheless seek ways to appeal to wider audiences who are open to alternatives to the violent monotony of Russian state propaganda.
The intensification of Putin’s government’s control within Russia has pushed independent journalism out of the country, but it has not shut down their operation, or prevented the flow of information into and out of Russia. While digital communications are easily shut down, they have proven that they can offer multiple, changing opportunities for independent journalists to operate remotely. Independent journalism based on alternative values or principles creates opportunities to undermine state media by breaking the totality of state narratives. This is not just a chance to combat the silencing of independent journalism but also to contribute, in a small way, to people’s ability to imagine different answers to questions about Russia’s future.
While no one can say when or how the Putin era will come to an end, the fact that it will one day end is inevitable. The question, then, is what comes next. Independent media has a crucial role to play in offering an alternative vision of what Russia can be, to offer ideas and values which can overcome political apathy, and show that the censorship and repression which have come to define late-Putinist Russia are problems to be overcome, and not inevitable conditions to be tolerated.
As the continuous escalation of Russian state censorship makes it increasingly difficult for independent journalists to reach Russian audiences, support from social media platforms and international news outlets is crucial, while journalists themselves must constantly adapt to and take advantage of changing opportunities. Ultimately, it is journalists, whether still in Russia or in exile abroad, who are best placed to reach Russian audiences and show that - despite what the Russian state may claim - there is an alternative.
Противостояние ценностей: Российская независимая журналистика после 24 февраля
Полномасштабное вторжение России в Украину сопровождалось окончательным подавлением независимых СМИ внутри страны. С началом войны существенно возросло применение властями таких репрессивных инструментов, как закон об «иностранных агентах» и блокировки оппозиционных сайтов и платформ. Российское государство все чаще прибегает к физическим репрессиям на фоне возрастающих страхов общей мобилизации и обрушения экономики. На фоне этого, по некоторым оценкам, страну покинуло не менее 200 000 россиян. В их число входит большинство независимых российских журналистов и активистов – из-за несогласия с войной они подвергаются запугиванию и преследованиям со стороны государства. Эта угроза была закреплена в недавно принятом законе, который криминализирует так называемые «фейковые новости», и согласно которому за называние войны «войной» вместо использования официальной формулировки «специальная военная операция» предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до 15 лет.
Российские журналисты, которые продолжают работать за границей, сталкиваются с трудностями при сборе информации о том, что происходит в России, особенно за пределами крупных городов, а также при получении финансовой поддержки. Даже за пределами страны они сталкиваются со значительными политическими рисками – российские правоохранители недавно возбудили уголовные дела в отношении некоторых известных журналистов, которые обвиняются в «дискредитации» армии. В том что касается финансов, журналисты сталкиваются с ограничениями теперь уже из-за действия санкций на переводы средств из России. Кроме того, такие платформы, как YouTube, не разрешают гражданам России монетизировать контент.
Несмотря на значительные риски и препятствия, с которыми приходится сталкиваться российским журналистам, они продолжают выпускать материалы о войне, следить за развитием событий в стране, а также используют доступные медиа-каналы, чтобы доносить информацию до российского общества. Хотя государственные СМИ обладают колоссальным превосходством в части доступа к аудитории, охвату и финансовым возможностям, журналисты исследуют новые способы доступа к разным группам российской аудитории, совершенствуя свои методы и способы передачи информации.
Каковы перспективы оппозиции?
В сложившейся в России информационной среде сложно найти какие-либо поводы для оптимизма. И все же можно испытывать какую-то надежду в отношении тех пробелов, которые остаются в российской системе государственной цензуры и пропаганды, и на то, как ими уже пользуются журналисты и активисты.
Цензуру в российских СМИ можно рассматривать как «игру числами». То есть, она сосредоточена на том, чтобы усложнить доступ к независимым медиа и сделать его рискованным, чтобы у большинства населения не возникало желания их искать. Даже сейчас руководство России не стремится полностью задушить информационное поле, отрезав страну от внешнего мира. Государство полностью взяло под свой контроль все традиционные информационные каналы – телевидение, радио и печатные издания, – но, судя по всему, геронтократическое руководство России все еще недооценивает и плохо понимает Интернет. Цифровые СМИ стали прибежищем оппозиции, несмотря на усиление онлайн-цензуры и слежки. В то время как компания Meta (собственник Instagram, Facebook и WhatsApp) была объявлена «экстремистской организацией», такие сервисы, как YouTube (находится в собственности Alphabet, материнской компании Google), WhatsApp и Telegram (платформа передачи сообщений, которая широко используется оппозиционными медиа, несмотря на вопросы к ее безопасности) остаются в свободном доступе. Вместо тотальной цензуры используются такие меры, как закон об «иностранных агентах», призванный еще больше усложнить работу независимых СМИ. Закон требует от всех так называемых «иностранных агентов» в начале своих публикаций (включая все посты в социальных сетях) размещать ставшее печально известным заявление, в котором они открыто сообщают о своем новом статусе. Закон налагает на «иностранных агентов» обязательства подавать обременительную финансовую отчетность и значительно ограничивает их возможности по получению прибыли от размещения рекламы. Другие ограничения, например, блокировка новостных медиа, таких как «Медуза», делают невозможным доступ к этим сайтам без VPN. Статус экстремистской организации Meta потенциально может быть использован для преследования пользователей Facebook и Instagram.
Хотя они не могут конкурировать с государственной пропагандой по количеству аудитории (особенно с государственными телеканалами), независимые СМИ, такие как agentura.ru, Проект и Медиазона, продолжают работу. Эти издания постоянно исследуют и публикуют информацию о войне и политических событиях внутри России. В первые дни войны охват российских независимых медиа значительно вырос, так как аудитория стала обращаться к ним, чтобы заполнить информационный пробел, оставленный государственными масс-медиа. По мере того, как волна публичного несогласия пошла на спад из-за возрастающих репрессий, российские независимые СМИ оказались в подвешенной ситуации. Хотя они не могут сдвинуть государственные СМИ с их центральной позиции в медиа-среде России, к российским независимым источникам информации продолжают обращаться миллионы людей. Весь вопрос в том, как независимые издания могут использовать оставшееся у них пространство, чтобы противодействовать российской пропаганде и предоставлять людям более разнообразную, основанную на фактах журналистику.
Оппозиция, основанная на ценностях
Работа по развенчанию лжи российской пропаганды сталкивается с огромными противостоящими силами, учитывая финансовые ресурсы государственных СМИ, а также постоянное совершенствование технологий дезинформации в России. В начале войны предположительно Министерство обороны России даже запустило свой собственный канал в Telegram по «проверке фактов», чтобы способствовать распространению дезинформации. Тем не менее, усилия независимых журналистов по противодействию пропаганде дают важные результаты: например, как в случае с «распятым мальчиком» в 2014 г. или совсем недавней историей о «Бабушке Z». Однако, растущая доказательная база показывает, что для ослабления доминирования в России государственных СМИ реагировать на дезинформацию недостаточно.
Наряду с работой по предоставлению аудитории достоверной информации, основанной на фактах, журналисты могут также бороться с дезинформацией на уровне ценностей – как предложил академик Илья Яблоков на недавнем мероприятии – предоставляя положительную альтернативу нарративам и лжи государственной пропаганды. Такие издания, как Holod Media, публикуют материалы о фемактивистках в России, о ситуациях, с которыми сталкиваются этнически не русские граждане страны и т.д. Подобные статьи показывают, что независимые медиа могут предлагать более прогрессивную, эгалитарную и толерантную альтернативу все более конспирологическому и разжигающему рознь контенту государственных медиа. Похожим образом оппозиционные фигуры регулярно используют YouTube для публикации как политически оппозиционного, так и более общего «альтернативного» контента, и – как в случае известных журналистов и медиа-персон, таких как Катерина Гордеева, Екатерина Шульман и Юрий Дудь – их материалы привлекают миллионы зрителей. Один из наиболее популярных фильмов Дудя, «Колыма – родина нашего страха», в котором подвергаются прямой критике поддерживаемые государством исторические нарративы о сталинской эпохе, собрал более 27 миллионов просмотров.
Несмотря на эти успехи, независимые журналисты сталкиваются с трудностями в доступе к аудитории за пределами групп политизированных и оппозиционно настроенных граждан. Журналистам и далее придется исследовать современные проблемы и рассказывать истории, которые направлены на тех, кто не относится к их основной аудитории – например, находить способы обращаться к людям старшего возраста, жителям не крупных городов или менее образованным группам населения. «Медуза», которая с 2014 года работает в Латвии, прилагает множество усилий для того, чтобы поддерживать связь с аудиторией – например, организовывая видесозвоны с подписчиками и всячески поощряя диалог между своей редакцией и читателями. Опять же, хотя их возможности по охвату несравнимы с государственными СМИ, независимые журналисты все равно могут искать способы расширения своей аудитории, привлекая тех, кто открыт к альтернативам суровому однообразию российской государственной пропаганды.
Усиление государственного контроля над информацией со стороны властей выдавило из страны независимых журналистов, но не привело к прекращению их работы или остановке информационного обмена с Россией. В то время как цифровые средства связи можно с легкостью заблокировать, тем не менее технологии доказали, что они могут предложить много возможностей для удаленной работы независимых журналистов. Независимая журналистика, которая основывается на альтернативных ценностях и принципах, создает возможности ослаблять влияние государственных СМИ, разбивая доминирующие государственные нарративы. Это шанс не просто побороться с подавлением самой независимой журналистики, но и внести свой, хотя бы небольшой, вклад в способность людей представить для себя другие ответы на вопросы о будущем России.
Хоть никто и не может сказать, когда или как придет к концу эпоха Путина, то, что однажды она закончится, это неизбежный факт. И здесь встает вопрос о том, что будет дальше. Независимые СМИ играют в поиске ответа на него огромную роль, предлагая альтернативную версию того, какой может быть Россия, выдвигая идеи и ценности, которые могут преодолеть политическую апатию, и показать, что цензура и репрессии, которые стали определяющими факторами в России позднего Путина, являются проблемами, которые следует преодолеть, а не неизбежными условиями, с которыми нужно мириться.
Так как постоянная эскалация российской государственной цензуры все более усложняет доступ к российской аудитории для независимых журналистов, ключевым фактором является поддержка со стороны платформ социальных сетей и международных СМИ, в то время как самим журналистам следует постоянно адаптироваться и пользоваться меняющимися возможностями. В конце концов, именно российские журналисты, независимо от того, остаются ли они в России или находятся за границей в изгнании, обладают наилучшими возможностями обращаться к российской аудитории и показывать: как бы российское государство ни утверждало обратное, альтернатива существует.
